18.04.2022
Источник материала: Культура ВРН
Конечно, появятся и другие спектакли, но сегодня разговор именно о «Последней жертве» Воронежского ТЮЗа. Спектакль Анатолия Ледуховского имеет порог вхождения. Причём, для каждого он свой. Опытный театрал примет предложенные правила игры уже через несколько минут. Но будет и публика, что сохранит состояние оторопи вплоть до антракта.
Что необычного в этой новой работе коллектива? Разве это не Островский? Сюжет, герои – от автора «Последней жертвы». Но стилистика, эстетика, интонация, да и отдельные реплики – от человека, который внимательно читал, изучал не только Островского, но и Булгакова, ставил на сцене Гоголя, Кокто и Мюллера.
Где густо замешанный купеческий быт? На сцене практически пусто. Постановщик и сценограф Андрей Щаев помещают происходящее в белый кабинет, тем самым перенося акцент с бытописательства на внутренний мир и переживания героев. Спектакль Анатолия Ледуховаского – это всё, что угодно, только не традиционное прочтение Островского с самоварами, бородами, массивными пыльными портьерами.
При этом приближение к нашей действительности происходит деликатно, уважительно к первоисточнику. Вот, оказывается, какой мудрец, какой провидец Александр Николаевич! Вот что значит классик! Артисты не разыгрывают историю 19 века, они органично существуют сразу в нескольких измерениях и эпохах. А это уже высший пилотаж актёрского мастерства и театральной режиссуры.
С первых же минут Воронежского спектакля актёры произносят текст без какой-либо аффектации, намерения «взять зал» силой поставленного голоса. Расслышать каждое слово персонажей помогает деликатная подзвучка. Через некоторое время это постановочное приспособление уже перестаёшь замечать. Но не возникающее время от времени эхо – реверберацию, которая помогает создать сюрреалистическую атмосферу, подготавливая зрителя к очередному крутому повороту.
Камертоном выступает Анастасия Гуменникова в роли Глафиры Фирсовны. Узнаваемый и колоритный персонаж порой отсвечивает такой инфернальностью, что дух захватывает. И всё это без нажима и аффектации, без голосового давления, почти буднично. Такое ханжеское, вкрадчивое зло, с которым может столкнуться любой из нас.
Элемент остранения в разной степени присущ каждому персонажу этой трагифарсовой истории. От вольно-гротескной трактовки образа, как у Евгения Шендеровского (ну чем не Коровьев?) в роли Луки Герасимовича, до почти реалистического погружения в драму обманутого чувства, как у Марии Малишевской (Юлия Тугина). От сдержанного, лапидарного изображения богатства и могущества Сергеем Смирновым в роли Флора Федулыча Прибыткова до выпукло-сатирического новорусского блатняка у Андрея Лунёва (Лавр Прибытков). Кстати, этот образ немного выпадает из общего ряда своей бытовой разнузданностью а ля «лихие девяностые». Для этого спектакля Лавр Мироныч явно перебрал.
Обращает на себя внимание то, что в этом спектакле нет проходных, вспомогательных ролей. Здесь каждому дана возможность солировать и удивлять. Колоритен и страшен Салай Салтаныч у Николая Байбакова, эксцентрична и непредсказуема Михевна у Киры Ковалёвой.
Антон Надточиев в роли Вадима Дульчина, с одной стороны, порхающий по жизни игрок-ловелас, с другой – молодой человек вполне себе на уме, современный.
Ирина Лавровна в исполнении Виктории Кручинских – узнаваемая мелкая хищница, достойная дочь своего отца. А Олегу Столповскому досталась бессловесная роль гармониста, в которой он и блеснул.
Все роли простроены, взаимоотношения персонажей выверены до миллиметра, сценические эффекты (а их много) практически незаметны. Как и музыка Марии Галкиной. И это не упрёк – а констатация профессионализма и удачи. А как актёры поют, раскладывая песни на несколько голосов с подголосками!
Режиссёрских находок в «Последней жертве» так много, что их с лихвой хватило бы на десяток иных провинциальных спектаклей. Но работать спойлером не буду, это надо видеть.
Получился спектакль с очень прочной конструкцией, которая позволит ему развиваться, не амортизируясь, и после десятого представления. Более того, на мой взгляд, эту «Последнюю жертву» нужно играть более свободно, раскованно, без оглядки на провинцию. Это другая лига для нашего ТЮЗа, спектакль столичного уровня по внятности режиссёрской мысли, проработке, силе воздействия. Спектакль, которому суждено изменить отношение к театру.
Островский 21 века – «Последняя жертва» в Воронежском театре юного зрителя
Источник материала: Культура ВРН
Можно было заранее предположить, что юбилей Александра Николаевича Островского будет отмечен самыми разными постановками произведений этого «русского Шекспира». Воронежский театр юного зрителя одним из первых решил предложить своё прочтение поздней пьесы драматурга «Последняя жертва».
Конечно, появятся и другие спектакли, но сегодня разговор именно о «Последней жертве» Воронежского ТЮЗа. Спектакль Анатолия Ледуховского имеет порог вхождения. Причём, для каждого он свой. Опытный театрал примет предложенные правила игры уже через несколько минут. Но будет и публика, что сохранит состояние оторопи вплоть до антракта.
Что необычного в этой новой работе коллектива? Разве это не Островский? Сюжет, герои – от автора «Последней жертвы». Но стилистика, эстетика, интонация, да и отдельные реплики – от человека, который внимательно читал, изучал не только Островского, но и Булгакова, ставил на сцене Гоголя, Кокто и Мюллера.
Где густо замешанный купеческий быт? На сцене практически пусто. Постановщик и сценограф Андрей Щаев помещают происходящее в белый кабинет, тем самым перенося акцент с бытописательства на внутренний мир и переживания героев. Спектакль Анатолия Ледуховаского – это всё, что угодно, только не традиционное прочтение Островского с самоварами, бородами, массивными пыльными портьерами.
При этом приближение к нашей действительности происходит деликатно, уважительно к первоисточнику. Вот, оказывается, какой мудрец, какой провидец Александр Николаевич! Вот что значит классик! Артисты не разыгрывают историю 19 века, они органично существуют сразу в нескольких измерениях и эпохах. А это уже высший пилотаж актёрского мастерства и театральной режиссуры.
С первых же минут Воронежского спектакля актёры произносят текст без какой-либо аффектации, намерения «взять зал» силой поставленного голоса. Расслышать каждое слово персонажей помогает деликатная подзвучка. Через некоторое время это постановочное приспособление уже перестаёшь замечать. Но не возникающее время от времени эхо – реверберацию, которая помогает создать сюрреалистическую атмосферу, подготавливая зрителя к очередному крутому повороту.
Камертоном выступает Анастасия Гуменникова в роли Глафиры Фирсовны. Узнаваемый и колоритный персонаж порой отсвечивает такой инфернальностью, что дух захватывает. И всё это без нажима и аффектации, без голосового давления, почти буднично. Такое ханжеское, вкрадчивое зло, с которым может столкнуться любой из нас.
Элемент остранения в разной степени присущ каждому персонажу этой трагифарсовой истории. От вольно-гротескной трактовки образа, как у Евгения Шендеровского (ну чем не Коровьев?) в роли Луки Герасимовича, до почти реалистического погружения в драму обманутого чувства, как у Марии Малишевской (Юлия Тугина). От сдержанного, лапидарного изображения богатства и могущества Сергеем Смирновым в роли Флора Федулыча Прибыткова до выпукло-сатирического новорусского блатняка у Андрея Лунёва (Лавр Прибытков). Кстати, этот образ немного выпадает из общего ряда своей бытовой разнузданностью а ля «лихие девяностые». Для этого спектакля Лавр Мироныч явно перебрал.
Обращает на себя внимание то, что в этом спектакле нет проходных, вспомогательных ролей. Здесь каждому дана возможность солировать и удивлять. Колоритен и страшен Салай Салтаныч у Николая Байбакова, эксцентрична и непредсказуема Михевна у Киры Ковалёвой.
Антон Надточиев в роли Вадима Дульчина, с одной стороны, порхающий по жизни игрок-ловелас, с другой – молодой человек вполне себе на уме, современный.
Ирина Лавровна в исполнении Виктории Кручинских – узнаваемая мелкая хищница, достойная дочь своего отца. А Олегу Столповскому досталась бессловесная роль гармониста, в которой он и блеснул.
Все роли простроены, взаимоотношения персонажей выверены до миллиметра, сценические эффекты (а их много) практически незаметны. Как и музыка Марии Галкиной. И это не упрёк – а констатация профессионализма и удачи. А как актёры поют, раскладывая песни на несколько голосов с подголосками!
Режиссёрских находок в «Последней жертве» так много, что их с лихвой хватило бы на десяток иных провинциальных спектаклей. Но работать спойлером не буду, это надо видеть.
Получился спектакль с очень прочной конструкцией, которая позволит ему развиваться, не амортизируясь, и после десятого представления. Более того, на мой взгляд, эту «Последнюю жертву» нужно играть более свободно, раскованно, без оглядки на провинцию. Это другая лига для нашего ТЮЗа, спектакль столичного уровня по внятности режиссёрской мысли, проработке, силе воздействия. Спектакль, которому суждено изменить отношение к театру.
